- Какая горечь эта ваша горилка? - сморщился Виктор Белаш, и Лева Задов с Алешей Чубенко как по команде закричали: - Горько! Горько! И жених и невеста на секунду замешкались, а потом со смехом поцеловались, и сын невесты, пятилетний мальчик, завопил: - Ура! Ура! Пойдем мы на врага За матушку Галину, За батька Махна!
И все засмеялись, а Махно спросил: - Кто это тебя научил? И мальчик не задумываясь ответил: - Все! И Лева Задов подхватил, что сумел ты стать батькой для всех, сумей и для одного, а может, и не одного, - подмигнул он невесте и, налив по второй, закончил: - За батьку - в прямом смысле этого слова! И Махно подхватил мальчика на руки и пошел плясать гопака, и Звезда героя на его груди сияла, а невеста улыбалась... И Махно вприсядку подскочил к столу и взял кружку - Виктор Белаш тут же налил по третьей, и батько, отдышавшись, объявил, что я тоже хочу сказать стихи:
За плечами Бутырська тюрма, поперед - Земля и воля, на свiтi щастя нема, но э Гуляйполе.
И все захлопали, а 'матушка' Галина лукаво заметила, что Махно мне муж, но это где-то было. И тут вбежал штабной работник и доложил: - Командующий фронтом! И в комнату быстрыми шагами вошел Антонов-Овсеенко и, оглядев присутствующих с кружками в руках, строго спросил: - А что это вы здесь делаете? - На свадьбе моей гуляем, - спокойно ответил Махно и протянул главнокомандующему кружку. Но тот заявил, что мне нужно кое в чем разобраться на трезвую голову и - в свою очередь - протянул Махно газету. - А-а: - протянул Махно, мельком глянув на заголовок, - 'Поскобли махновца - найдешь григорьевца', сочинение Льва Троцкого. Знаем - читали. - И что скажете? - Что товарищ Троцкий - он большой писатель. - И всё? - Нет, - ответил Махно, - Я предлагаю другое название: 'Вскрой Махно - найдешь Бутырки', потому что, судите сами, могу ли я, потерявший одно легкое в царской тюрьме, быть заодно с атаманом Григорьевым, желающим восстановления царского режима, - и заключил: - Нельзя быть с одним легким и с атаманом Григорьевым. Одно из двух. И Махно подошел к столу и, вытащив из ящика рентгеновский снимок, подал Антонову-Овсеенко. И тот, внимательно посмотрев снимок на просвет, изрек: - Одно из двух. - Та ото ж, - засмеялся Махно и налил Антонову-Овсеенко горилки. И тот уже поднёс кружку к губам, как дверь распахнулась и на пороге появился Григорьев. Увидев главнокомандующего с кружкой, он остановился и, закурив папиросу, развязно спросил: - А что это вы здесь делаете? И Махно, стараясь быть спокойным, ответил: - На свадьбе моей гуляем... А Антонов-Овсеенко вскипел, что ну уж, видно, у вас своя свадьба, а у нас своя, - и, плеснув горилку в лицо Махно, вышел за дверь. И Махно утёрся и, задыхаясь от гнева, крикнул Григорьеву: - Я же предупреждал, когда ты, кинув Петлюру, сперва соединился со мной, а потом отказался выступать против Деникина... Но Григорьев перебил, что когда это было и читал ли ты вчера, как нас обложил твой свадебный комиссар... А Махно огрызнулся, что это Троцкий, - а Григорьев рассмеялся, что поскобли комиссара - найдешь Льва Давидовича - и, потушив окурок, продолжал, что а сегодня моя бригада попала к ним в окружение, так что, хоть ты и анархист, что, извини за каламбур, значит крайний ан-тимон-архист, помоги мне прорваться, потому что у тебя и у меня сейчас один враг... Но Махно холодно заметил, что ты ошибаешься, что у тебя ОДИН враг, - и, выхватив из кобуры револьвер, разрядил его в Григорьева. И невеста вскрикнула и спрятала голову ребенка в подол. А в комнату вбежал штабист и, задыхаясь, доложил: - Телеграмма из Синельникова! И Махно побледнел и, схватив телеграмму, прочитал: 'На станцию Синельниково прибыл чрезвычайный трибунал'. - Он поднял глаза от листка: 'Лев Давидович знает своё дело туго...' И Алеша Чубенко взволнованно проговорил, что надо уходить, потому что теперь никому ничего не докажешь: И Махно сказал: - Хлопцы, уйдите на минутку... И Виктор Белаш с Левой Задовым поволокли труп во двор, а Алёша Чубенко плотно закрыл дверь. И мальчик спросил Махно в упор: - Он белый? И Махно резко ответил, что он перекати-поле и ему лучше всего быть мертвым, потому что мертвые цвета не имут... А мать подтолкнула мальчика к двери в соседнюю комнату: - Побудь там. И Махно, застёгивая кобуру, сказал, что я чувствовал, что рано или поздно мне станет не по пути и с красными, потому что, когда кипит их разум возмущенный, а у тебя одно легкое, становится невозможно дышать... - И что теперь? - чуть слышно спросила Галина. И батько усмехнулся, что у Антонова-Овсеенко не хватает воображения представить, что у человека может быть нечто, не фиксируемое рентгеновским аппаратом. - Махно посмотрел Галине в глаза: 'Крылья, например', - и, открыв дверь в штаб, крикнул: - Каретниковых ко мне! На пороге появились Семен и Пантелеймон Каретниковы. - Помните, как вы закладывали динамит в стены екатеринославской тюрьмы? - с места в карьер спросил Махно. Братья молча кивнули, а Махно продолжал: - Точно так же заложите вот сюда, - и, вытащив из внутреннего кармана френча карту, ткнул пальцем. Братья склонились над картой. - Так це ж Гуляйполе!.. - воскликнул Семен. - Исполнять, - рявкнул Махно, и братья бросились во двор. Галина посмотрела на Махно с ужасом: - Ты хочешь взорвать Гуляйполе?!. Махно резко повернулся: - Я хочу взять его с собой. - Куда? - попятилась Галина. И Махно, помолчав, сказал: - Однажды я случайно услыхал, как мои хлопцы поют: С Гуляйполя до Полог Махно - царь, Махно - бог, - и поймал себя на том, что, как истинный революционер, хочу, чтобы вся Земля стала Гуляйполем, а я был царем (а не ЗА или ПРОТИВ царя, как подозревали все эти придурки), ну а теперь, - он прошелся по комнате, - пробил час стать богом, то есть сделать из Гуляйполя новую Землю. Звезду. Чтобы, когда ЭТА кончится, моим хлопцам было куда пойти. - Махно остановился перед Галиной и добавил, - Звезда - сама себе 'куда', а я сам себе бог, не потому что я атеист, а потому что из песни слова не выкинешь... Ты со мной? Галина вздрогнула и пожала плечами, что ты, наверное, забыл, что я не одна, - а Махно нетерпеливо ответил, что ничего я не забыл, просто вы с сыном для меня ОДНО, - а Галина возразила, что это пока он маленький, а когда вырастет, ему будут нужны все... Махно опять зашагал по комнате... - А может, ты его оставишь? - и, не давая ей ответить, быстро заговорил, - Чубенко переправит его за границу: Там у него будут ВСЕ, потому что, поскольку Россия - это место, где жить нельзя, все там будут. Но Галина покачала головой: - Ребёнку нужны не только ВСЕ, но и... ВСЁ. Понимаешь? - она помолчала, подыскивая слова - Не только ад, который он видит каждый день, но и сказка, которую ему сочиняют каждую ночь, потому что, может быть, кроме сказки, никакого другого рая нет... Махно стрельнул на неё глазами: - Мне казалось, ты веришь в Бога... И Галина закивала, что, конечно, верю, а это на тот случай, если НА САМОМ ДЕЛЕ Его нет... И в эту минуту на пороге появились братья Каретниковы и доложили, что всё готово, а следом вбежал Алексей Чубенко и выпалил, что промедление смерти подобно, потому что трибунал будет здесь через четверть часа... И батько приказал, что передай хлопцам - пускай летят куда хотят, но место встречи - Гуляйполе, - и, кивнув на Галину с сыном, добавил: - Переправь их... Но тут из соседней комнаты выбежал мальчик и закричал: - На звезду! И Махно на мгновенье замер, а потом сорвал с груди свою Звезду и протянул мальчику: - На звезду? И тот - с мокрыми щеками и сияющими глазами - зажал звезду в кулачок. А Махно подмигнул Галине, что мы с тобой одного Гуляйполя ягоды, - и побежал во двор, к тачанке. И все высыпали на крыльцо. ...Батькина тройка прилетела на главную площадь Гуляйполя и стала как вкопанная. Махно что-то крикнул и махнул рукой - старший Каретников нажал на пульт дистанционного управления.
Раздался взрыв. И все увидели, как, вывернув, точно пробку из бутылки, гуляйпольскую площадь, батько Махно на своей тачанке взлетел вверх... И мальчик громко заплакал, а Алексей Чубенко втолкнул их с матерью в стоящую у крыльца тачанку и крикнул ездовому: - Париж! И мальчик - сквозь слезы - спросил, что это такое, - и мать не моргнув глазом ответила, что 'паришь' - это когда летишь высоко над Землёй, - и ребёнок тут же успокоился, что значит, скоро у меня опять будет батько, - а мать подумала, что для того чтобы у ребёнка было всё, нужно сказкой делать быль.
Даже если Бог есть.
ст. Удельная Июнь - июль 2001
|
|